Черный лед - Страница 121


К оглавлению

121

– И с Портером.

– Да. Портер был слабак, ты же знаешь. В любом случае ему сейчас лучше, чем было.

– А я? Мне тоже было бы лучше, если бы Арпис попал в меня в отеле?

– Ты подобрался слишком близко, Босх. Тебя следовало остановить. – На это Гарри нечего было сказать, да и расспрашивать Мура ему расхотелось. Мур тоже словно почувствовал, что развязка близка, и пытался тянуть время.

– Послушай, Босх, в этой сумке не только деньги – здесь и номера банковских счетов. Они твои.

– Не интересуюсь. Мы поедем в Лос-Анджелес вместе.

Эти слова развеселили бывшего копа.

– Ты что, серьезно думаешь, будто кому-то в Лос-Анджелесе это нужно? – Босх промолчал. – Может, ты имел в виду полицейское управление? – допытывался Мур. – Да им насрать! Ничего такого они не хотят ни видеть, ни слышать, ни знать, поскольку подобные истории, как правило, скверно отражаются на авторитете полиции в целом и на репутации начальников в частности. А ты, Босх… ты даже не в управлении. Ты служишь в полиции, но не принадлежишь к ней. Понимаешь, о чем я? В этом главная твоя беда. Вот увидишь: стоит тебе приволочь меня на аркане, и ты сам станешь такой же бякой, как я, а то и похуже. А все потому, что ты вечно тянешь за собой вагон дерьма, в котором им приходится копаться.

Пожалуй, Босх, ты последний коп, которому еще не все равно. Ей-богу! Так что бери деньги и уходи. Это тоже выход.

– А твоя жена? И ей тоже все равно?

Что-то дрогнуло в лице Мура, и он на несколько секунд замолчал.

– Сильвия… – проговорил наконец Мур. – Не знаю. Мы стали чужими уже давно, и я не знаю, наплевать ей или нет. Мне и самому теперь наплевать. – Босх все смотрел на него. Он хотел знать правду. – Все в прошлом, – вздохнул Мур. – Так что возьми деньги. Позже я достану тебе еще.

– Я не возьму деньги. Думаю, ты и сам понимаешь.

– Да, наверное, понимаю. Но и ты наверняка понимаешь, что я не отправлюсь с тобой. Какой из этого вывод?

Гарри перенес центр тяжести на левую ногу и прижал к бедру отпиленное ложе ружья. Последовала долгая пауза. Гарри думал о себе, о том, что движет им самим. Почему, почему он не приказал Муру вынуть пистолет из-за ремня и бросить на пол?

Неуловимо быстрым, отработанным движением правая рука Мура скользнула к рукоятке оружия и выдернула его из-за пояса. Ствол пистолета прыгнул вверх и нацелился прямо в грудь Босха, когда Гарри нажал на спусковой крючок. В замкнутом пространстве комнаты выстрел дуплетом прозвучал оглушительно. Весь заряд попал Муру в лицо, все вокруг заволокло сизым пороховым дымом, но и сквозь него Босх видел, как бывшего копа подбросило в воздух. Руки взметнулись вверх, словно большие бессильные крылья, потом опустились, и обмякшее тело рухнуло поперек кровати. В последний момент пистолет Мура тоже выстрелил, но это была уже агония и пуля высадила лишь одно из стекол в кружевном переплете стрельчатого окна. Пистолет с тупым стуком упал на пол.

Понемногу кружившиеся в воздухе клочья тлеющего войлока из разорванных пыжей осели в кровавое месиво, прежде бывшее лицом Мура. В комнате сильно пахло пороховой гарью, а на коже Босх ощущал влажную и липкую морось. Это была кровь – Гарри понял это по запаху.

Он стоял неподвижно почти минуту, а подняв голову и увидев свое отражение в зеркале, быстро отвернулся. Шагнув к кровати, Босх расстегнул молнию на сумке и заглянул внутрь. Там действительно лежали пачки денег, в основном стодолларовыми купюрами. Здесь же оказался бумажник с кредитными карточками и паспорт на имя жителя Пасадены, сорокалетнего Генри Мейза. В паспорт были вложены две фотографии.

Одна из них была моментальным снимком, сделанным «Поляроидом»; судя по всему, когда-то это фото хранилось в потертом конверте вместе с другими фрагментами прошлой жизни Мура. Снимок запечатлел двадцатилетних Мура и его жену. Они сидели рядом на диване, возможно, на какой-нибудь вечеринке, но Сильвия не смотрела в камеру. Любящий взгляд, устремленный на мужа, делал ее лицо одухотворенным и прекрасным, и Гарри понял, почему из всех фотографий Кэл выбрал именно эту.

Второй снимок, старый, черно-белый, выцветший в середине и неплохо сохранившийся по краям, вероятно, когда-то был вставлен в рамку. В двух изображенных на нем мальчишках Гарри узнал Калексико Мура и Умберто Зорилло; они шутливо боролись, оба были без рубашек, оба задорно смеялись. На здоровой, гладкой, загорелой коже братьев бросались в глаза татуировки на предплечье – Святых и Грешников.

Босх бросил паспорт и бумажник в сумку, а фотографии спрятал в карман куртки. Подойдя к окну с выбитым стеклом, он посмотрел на Койотову тропу и на низину, за которой начиналась граница. К Кастильо де лос Охос не спешили ни полицейские машины, ни пограничный патруль, ни даже «скорая помощь». Толстые стены башни поглотили выстрелы, оборвавшие здесь человеческую жизнь.

Солнце стояло уже высоко, и Босх почувствовал, как сквозь треугольную дыру в раме ему на лоб легло ласковое тепло.

Глава 33

Босх успокоился и ощутил, что цел, только достигнув дымных окраин Лос-Анджелеса. Плотный, спертый воздух снова окружил его, но сейчас городской смог казался ему целебным.

Объехав по шоссе деловой центр, Гарри направился к себе по Кауэнга-пасс. В полдень дорога была перегружена, и Босх смотрел по сторонам. На холмах он заметил угольно-черный след бушевавшего здесь под Рождество пожара, но это даже утешило его. Босх знал, что семена полевых цветов и трав полопались от жары, и по весне весь склон буйно зазеленеет и зацветет. Следом поднимется по холмам чаппарель, и совсем скоро страшные ожоги на земле зарубцуются.

121